Вопросы фюрера

— Мне интересно узнать, что ты думаешь о своей работе. Что можешь сказать о своей пропаганде? — произнёс Гитлер и выжидающе посмотрел на меня. Я не замедлил с ответом:

— Многие говорят, что это подло и грязно. Они правы лишь отчасти. Да, мы изменяем умы людей без их ведома, но, возможно, мы делаем из них что-то лучшее! Из сброда создаём монолитную нацию. Разве это не благое дело?

— Согласен, — сказал вождь и кивнул. — Продолжай.

— Другие говорят, что это работает только на глупцах. Согласен, страшнейший враг пропаганды — интеллектуализм. Но мы и сами не вчера родились, мой фюрер, сможем и на умников найти управу.

Пришлось прерваться, чтобы перебороть желание закурить. Гитлер очень не одобрял курение и, чтобы не терять остатки его благосклонности, приходилось скрывать от него вредную привычку. Спустя полминуты я продолжил:

— Я не согласен с тем, что пропаганда является чем-то низкопробным, ведь мы не сидели бы в правительственных креслах, если бы не были великими художниками пропаганды. Война может быть выиграна только если мы будем постоянно улучшать искусство пропаганды.

Фюрер поднял руку. Немного поразмыслив над сказанным, он позволил продолжить говорить. Я сказал:

— Вот в чём секрет — того, кого хочешь подвергнуть пропаганде, надо насквозь пропитать идеей. Но так, чтобы он даже не заметил, что ею пропитан.

— На чём она основана? — спросил фюрер, пристально глядя на меня.

Недолго думая, я ответил:

— Она играет на глубоких чувствах и инстинктах, мой фюрер. Мы исходим из того, что человек недалеко ушёл от первобытного животного. Эффект толпы, многоразовое повторение, древние инстинкты защиты семьи, племени и территории своего племени — вот, что мы задействуем. И это ещё не всё...

или